Во Владимирской научной библиотеке побывала передвижная выставка, посвященная жизни и подвигу монахини Марии Скобцовой

Во Владимирской научной библиотеке побывала передвижная выставка, посвященная жизни и подвигу монахини Марии Скобцовой

В год 80-летия ее мученической гибели выставку увидят во многих городах России. Но, как оказалось, есть связь матери Марии, хоть и опосредованная, с нашей Владимирской землей.

Такая трагическая и великая судьба. Достойная кинематографа. И о ней снят фильм, да еще и во времена советской цензуры. По книге Елены Микулиной, не разрешенной к печати в 70-е. В ней — подлинная история русской поэтессы Серебряного века Елизаветы Кузьминой-Караваевой, будущей матери Марии.

Но чтобы рассказать о ее жизни, фильма не хватит. Образ матери Марии и в среде русских эмигрантов, и в православном мире, и в монашестве, и в прошлые, и в нынешние годы воспринимался и воспринимается неоднозначно.

— Почитаю стихи:

«Когда вы стоите на моем пути…
Такая живая, такая красивая, но такая измученная…
Говорите всё о печальном, думаете о смерти,
Никого не любите, презираете свою красоту…
Что же, разве я обижу вас? О нет,
Ведь я не насильник, не обманщик и не гордец…
Мне не раз доставалась…
Непрестанно думайте — думайте, Александр Блок…
Они посвящены мне…»

В фильме мать Мария читает стихи в концлагере Равенсбрюк.

Эти трогательные строки адресованы ей в 1908 году. Тогда 15-летней Лизе Пиленко. Родилась она в Риге, а жила у моря — семья переехала в Анапу, в родовое поместье деда, дом, похожий на средневековый замок. Здесь отец занялся промышленным виноделием и был начальником Ботанического сада. Его внезапная смерть стала первым ударом в жизни Лизы. Мама увезла девочку учиться в Петербург к сестре, фрейлине двора, приятельнице обер-прокурора Синода Победоносцева. Именно он стал для нее настоящим другом.

Ирина Мишина, заведующая отделом краеведческой библиографии Владимирской областной научной библиотеки:

— Библейский вопрос: «Что есть истина?» — она задала в детстве своему другу Победоносцеву. И он ответил, что истина есть любовь к своему близкому. И если бы все любили ближнего искренне, то не нужна была бы всеобщая любовь ко всему человечеству. Потому что в малом проявляется всеобщее.

С детства Лизу мучили вопросы поиска Бога… Она поступит на философское отделение Бестужевских курсов. Тогда впервые и услышит Блока на литературном вечере. Он войдет в ее сердце и не покинет его уже никогда.

Потом будет личная встреча — она придет к нему домой. Вот они, окна квартиры, где жил Блок. Они будут много говорить. Для Лизы Блок станет тем единственным, способным помочь ей унять душевную смуту.

Ирина Мишина:

— «Если вы позовете, за вами пойдут многие. Но было бы страшной ошибкой думать, что вы вождь — ничего в вас нет того, что бывает у вождя. Почему же пойдут? Вот и я пойду, куда угодно. До самого конца. Потому что сейчас в вас как-то мы все… И вы — символ всей нашей жизни. Даже всей России символ. Перед гибелью… Таково ваше призвание — гореть… Ничем помочь вам нельзя».

Ее борьба в душе и безнадежное отчаяние Блока совпадут с грядущими трагическими испытаниями — Первой мировой, Гражданской войной, революцией. И еще предчувствие… Ведь именно этим глаголом — «гореть» — закончится и жизнь самой Лизы, матери Марии. Но пока она горит поиском ответов на вопросы жизни. И в 18 лет неожиданно для всех выходит замуж за Дмитрия Владимировича Кузьмина-Караваева. Сын известного юриста, увлеченный литературой, родственник Гумилева, он вводит Лизу в богемную жизнь Петербурга, в знаменитую «башню» Иванова — как сказали бы сейчас, литературную тусовку.

Ирина Мишина замечает, что Елизавета Кузьмина-Караваева связана с нашим краем опосредованно — через своего первого супруга, владельца села Караваево в Покровском уезде Владимирской губернии. Кузьмины владели селом с XVII века, а потом в XIX оно перейдет к Апраксиным.

Церковь села, сохранившаяся до наших дней, построена предками супруга матери Марии. Вот о ней в книге «Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии». Вот так случайно открылась новая страница истории караваевского храма.

Ирина Мишина:

— По писцовым книгам XVII века Караваево значится старинной вотчиной стольника Дмитрия Федорова Кузьмина. А по переписным книгам 1638 года Караваево уже принадлежало двум вотчинникам — Федору Андрееву и Степану Кузьмину. Около 1730 года местный вотчинник Дмитрий Афанасьевич Кузьмин-Караваев построил вместо деревянной церкви каменную. При церкви — каменная колокольня с шатровым верхом. Но и эта колокольня в 1871 году была надстроена.

Расставаясь в 1913 году с Петербургом, Елизавета расстанется и со своим мужем. Она едет в Анапу. Передает свое имение в безвозмездное пользование — в дар казакам. Родит дочку Гаяну. И даже успеет стать анапским городским головой, затем комиссаром по здравоохранению и народному образованию и вступит в партию эсеров. За это комиссарство будет судима белогвардейцами. Фактически от смертельного приговора ее спасет судья Даниил Скобцов, который станет ее вторым мужем.

А потом — вынужденная эмиграция… Весной 1920 года Скобцовы покинут Россию. В эмиграции у них родится сын Юра и младшая Настенька. Четыре года скитаний и нужды, остановка в Париже.

А боли будет много. Новые удары судьбы — смерть от менингита младшей Настеньки, а позднее и старшей Гаяны. Она захочет вернуться в СССР и по дороге умрет от тифа. Сын Юра — все, что останется у Елизаветы Юрьевны. А еще — осознание своего нового призвания: быть матерью всех, кто нуждается в защите, в мире отверженных, сбившихся с пути, нищих, убогих, обездоленных, людей, о которых все забыли…

Подвижничеству матери Марии во многом будет содействовать митрополит Евлогий (Георгиевский). В конце XIX века он два года жил во Владимире. Проводил инспекторскую проверку во Владимирской духовной семинарии, занимался воспитанием православной молодежи. Вот так неисповедимы пути. Не случайно на стенде Русского зарубежья его воспоминания рядом с книгой о матери Марии. Их пути сойдутся во Франции.

Ирина Мишина:

— Он совершил обряд пострижения в монахини, он же благословил ее на монашество в миру — особый вид, весьма редкий. Именно он поддержал ее идею, и она встала во главе «Православного дела» — такой организации в Париже. Вот как он об этом пишет: «Православное дело» развилось из общежития для одиноких женщин. Осенью 1932 года…

Сначала она сняла небольшой особнячок, сделав его общежитием для многих нуждающихся, а затем — этот дом на улице де Лурмель в Париже.

Ирина Мишина:

— В те дни безработица среди русских приняла размеры бедствия, и мать Мария организовала столовую — за ничтожную плату отпускались обеды… Мать Мария приняла постриг, чтобы отдать общественному служению безраздельно, принеся Христу все свои дарования: дар Божий, умение подойти к сбившимся с пути, не гнушаясь их слабостей и недостатков.

Прижизненное парижское издание на русском языке — в редком фонде областной библиотеки. «Жатва духа» — жития святых, написанные Елизаветой Юрьевной Скобцовой еще до принятия пострига. Ее стихи, письма и труды. Множество изданий-посвящений матери Марии. Ее участие во Французском Сопротивлении — попытка противостоять безумию, ужасу мира, надвигавшегося со стороны Германии.

Общежитие на Лурмель станет спасительным домом для многих евреев и участников Сопротивления. А потом — арест Юры и обещание его отпустить, если мать Мария явится в гестапо. Они увидятся еще раз уже в пересылочном лагере. Юра погибнет от заражения крови в Бухенвальде, а мать Мария проведет два страшных года в Равенсбрюке. И не доживет месяц до освобождения советскими войсками.

Ирина Мишина:

— Она достигла предела человеческих сил, она лежала в промежутках между перекличками, она уже больше не принадлежала к царству живых… Смерть уже отметила ее. Однако мать Мария ни на что не жаловалась… Это был ее Гефсиманский сад.

Она мечтала, если останется живой, вернуться в Россию. Странствовать среди простых русских людей. 31 марта 1945 года мать Мария войдет в газовую камеру, пожертвовав собой ради другой советской военнопленной.

В 2004 году Мария Скобцова и ее сын, иподиакон Георгий, будут причислены к лику святых Константинопольским патриархатом. В 2016 году в Париже ее именем назовут улицу, воздав дань уважения удивительной русской женщине.

Татьяна Воронцова, Илья Хлудов. «Вести-Владимир».